В час дня, Ваше превосходительство - Страница 77

Коридор действовал.

Военный совет принял постановление проложить узкоколейку, благо нашлись рельсы и немного подвижного состава, главным образом грузовые платформы.

Узкоколейку прокладывали под постоянным обстрелом, под бомбежками.

Двадцать пятого мая Ставка приказала отходить через коридор.

Прибыл новый командующий 2-й ударной — Власов.

Второго июня немцы вторично закрыли коридор. Через двадцать дней обескровленные войска 2-й ударной на узком участке шириной в один, а кое-где в два километра прорвали немецкую оборону и начали отход. Прошло четыре дня, четыре дня беспрерывных боев противник в третий раз захлопнул коридор.

И все же выход окруженных частей 2-й ударной продолжался — к первому июля с боями прорвались около двадцати тысяч солдат и командиров.

Я искал ответ на самый важный для меня вопрос: почему Власов не вышел из окружения? Может быть, он исходил из правила — капитан последним покидает гибнущий корабль? Может быть, надеялся собрать остатки армии и драться с врагом до последнего патрона?

Все эти «может быть» отпали, когда я прочел десятки документов, свидетельствовавших о том, что происходило в эти дни во 2-й ударной.

Первым таким документом было донесение Особого отдела Волховского фронта. В нем говорилось:

«От вышедших из окружения работников Особого отдела и командиров 2-й ударной получены сведения о том, что Военный совет армии, полностью потеряв управление южной и западной группой войск, принял 23 июня решение вывести штаб 2-й ударной в расположение 59-й армии».

Далее сообщалось: «В этот день по приказу Власова были уничтожены все радиостанции, в результате чего была потеряна связь с северной группой войск».

Я долго искал объяснения, почему был отдан этот нелепый и страшный приказ. Хотел найти какую-либо необходимость, оперативный смысл, оправдание. И ничего не нашел — приказ был отдан без всякой необходимости и нанес непоправимый ущерб.

Я читал дальше: «В 23 часа 23 июня Военный совет и штаб 2-й ударной с командного пункта в районе Дровяное Поле перешли на командный пункт 59-й стрелковой бригады на восточном берегу реки Глушицы. На другой день все работники Военного совета, штаба армии построились в колонну и направились к выходу из окружения. Не доходя до реки Полисть, колонна сбилась с пути и натолкнулась на дзоты противника, который открыл пулеметный, артиллерийский и минометный огонь…»

Мне в руки попал доклад старшего лейтенанта Домрачева, который он сделал командующему 59-й армией генерал-майору Коровникову. Генерал Коровников послал отряд под командой старшего лейтенанта Домрачева и политрука Снегирева помочь Военному совету и штабу 2-й ударной выйти из окружения. Отправляя людей в тяжелый и опасный путь, генерал наказывал: «Выводите в первую очередь Власова. Если ранен — выносите на руках».

Генерал Коровников, разумеется, не знал, что Власов изменник, как не знал об этом командующий Волховским фронтом генерал Мерецков, не знали офицеры и солдаты, посланные им в леса искать, спасать Власова; не знали о предательстве и командиры партизанских отрядов Дмитриев и Сазонов, отправившие бойцов прочесывать леса в поисках заблудившегося командующего 2-й ударной.

Я читал скупые строки доклада старшего лейтенанта Домрачева:

«Выполняя приказ, наша группа вышла 21 июня в 23 часа 40 минут, захватив продукты для штаба 2-й ударной. В 6 часов ноль-ноль мы благополучно прибыли».

Никаких подробностей о том, как переползли с тяжелым грузом линию фронта, как под огнем резали «колючку». «Благополучно прибыли» — и все.

«23-го мы повели Военный совет и штаб 2-й ударной из окружения, — сообщил Домрачев. — Надо было пройти полтора километра от деревни Глушицы по жердевому настилу. Шли так: впереди Снегирев, я, затем два взвода роты особого назначения под командованием комроты капитана Экземплярского, при них 12 ручных пулеметов, взвод под командованием лейтенанта Сорокина — все с автоматами. За нами шли Власов, начальник штаба 2-й ударной полковник Виноградов, сотрудники Военного совета, отделов штаба 2-й ударной. Прикрытие — взвод роты особого назначения. Я шел по компасу. Когда вышли на реку Полисть, небольшая группа — человек восемь с Власовым во главе — повернула на юг. Я кричал: „Куда вы? Не сюда, за мной!“ Группа уходила. Снегирев побежал вернуть. Не послушались, ушли…»

Выходит, не сбились с пути, не заблудились, а не послушались, ушли!

Я читал дальше: «Мы шли, стараясь быть ближе к узкоколейной железной дороге. С большой группой присоединившихся к нам солдат и командиров 2-й ударной мы вышли из окружения 25 июня в 3 часа в район командного пункта 546-го стрелкового полка 191-й дивизии. В 4 часа утра доложили начштабу 191-й Арзуманову и комиссару Яковлеву».

Выходили из окружения и другие. Только за один день 22 июня в расположение 59-й армии вышли более шести тысяч солдат и командиров 46-й и 57-й стрелковых дивизий и 25-й стрелковой бригады. Командовал выходом полковник Коркин.

Я нашел рапорт старшего лейтенанта Горбова: «29 июня группа военнослужащих 2-й ударной вышла на участок 59-й армии в район Михалево, совершенно не имея потерь. Вышедшие утверждали, что в этом районе силы противника малочисленны». (Именно это место и было указано Ставкой для выхода.) Многие выходили и позднее. «14 июля в эвакогоспиталь, размещенный в клубе керамического завода города Боровичи, прибыли командиры и солдаты 19-й гвардейской дивизии 2-й ударной армии. Они сообщили, что командир дивизии Буланов и комиссар Маневич убиты. Выводил из окружения начальник Особого отдела Бутылкин. Вышедшие выглядят плохо, оборвались, но настроение у всех боевое. Комиссар госпиталя старший политрук Панов».